Точнее было бы сказать "Поезд ИЗ Ленинграда", но это слова из известной песни...а из песни, как известно, слов не выкинешь.
Отъезд из Питера был очень болезненным.
Я чувствовала что-то...нечто....такой покой, принятие и укорененность, которых не чувствовала никогда прежде. Но тогда я еще не успела этого понять и осознать.
Весь Питер, а не только мои родственники и коллеги на работе встречали меня объятьями...
Например, за несколько месяцев моего пребывания в Питере, я несколько раз покупала морковный сок в палаточке. Свежевыжатый. Пару раз мне предложили добавить в сок сливки, но я отказалась.
Когда я в очередной раз я снова покупала сок (а это было через пару недель, я не каждый день его покупала) продавщица помялась немного и сказала: "Может быть все-таки добавить сливки? Я знаю, что вы не любите...Но это так полезно."
Это было удивительно. Она не только запомнила меня. Она запомнила что я люблю или не люблю и нашла аргументы, чтобы сделать сок все-таки еще более полезным для меня...
Возвращаясь вечером с работы я занимала очередь на маршрутку. Очередь быстро росла, а мне нужно было отойти. "Извините, я отойду не на долго" - сказала я парню, стоящему в очереди за мной.
Потом издалека я увидела, что маршрутка подошла. В нее вошли несколько людей, а тот парень, который стоял после меня остался стоять...и вся очередь за ним стояла. Они ждали меня!
Еще, покупая газету утром, у пожилой дамы с волосами, уложенными в высоченную прическу, я получала сдачу со словами :"Возьмите, Сударыня"
Это был другой мир, в котором не было уже привычной мне войны.
Наконец, я могла приседать в реверансах и никто не счет бы меня сумашедшей!
Наконец, я могла улыбаться...говорить шутки, обмахиваясь веером, и они нашли бы меня тонкой и умной. Они не пропустили бы это мимо ушей, потому что их уши привыкли только к звукам канонады.
Я могла позволить себе, как Гюльчитай в известном фильме "открыть личико" без угрозы своей жизни и здоровью за такую непозволительную слабость...
Но всего этого я лишь едва-едва успела ощутить, но не успела понять. Мне было хорошо. Но мне было страшно. Потому что я привыкла к тому, что должно быть плохо и , как ни странно, среди разрывающихся бомб чувствовала себя спокойней, потому что это было ожидаемо: я знала что нужно делать в этой ситуации.
А что делать в ситуации мира я не знала. И мне становилось очень тревожно.
Расслабиться и снять доспехи, которые я нарастила такими неимоверными усилиями. Доспехи лязгали и просили боя. Снять их и остаться собой было так небезопасно...так непонятно...так непривычно и страшно...
Я мучительно принимала решение, и в это время мне приснился очередной сон.
Мне приснилось, что я выхожу на работу в Москве. Но у меня так густо накрашены ресницы, что они застилают мне глаза и вместо того чтобы видеть что-то и слышать, я вижу только туман и с трудом различаю звуки.
Мне пытаются что-то рассказать о работе. Энергично, в формате СМАРТ, как обычно в Москве. Но я не могу расслышать, я в тумане.
Потом мне приснились подруга, которая хочет показать мне свою дочь. Я знаю, что ребенка зовут София (Мудрость). Я жду появления девочки в дверях, но так и не увидев ее, просыпаюсь.
Просыпаюсь с мыслью, которая пришла ко мне еще во сне.
Мысль кричала ясно, четко, стремительно, как срочная телеграмма: "Мне что-то закрывает глаза!!!"
Закрывает глаза на Мудрость, которой я не даю возможность войти...
Как бы то ни было, решение было принято.
Я вновь выбирала понятный мне бой.
Мы сидели в кафе с моей юной кузиной, куда она позвала меня на прощание.
Она была удивительно, роскошно красивой, милой и, конечно, воспитанной.
Атмосфера в кафе была тихой и нежной.
У меня в горле застрял ком.
А в голове крутились, ни много- ни мало (!), слова стихотворения "Варвары", в котором немецкие каратили убивали детей вмести с матерями на рассвете...
В висках стучала лишь одна фраза:"....солнце встало. В последний раз детей поцеловало".
В последний раз... детей поцеловало. В последний раз...детей. В последний раз...
Вскоре поезд уже мчал меня из Питера в Москву.
Отъезд из Питера был очень болезненным.
Я чувствовала что-то...нечто....такой покой, принятие и укорененность, которых не чувствовала никогда прежде. Но тогда я еще не успела этого понять и осознать.
Весь Питер, а не только мои родственники и коллеги на работе встречали меня объятьями...
Например, за несколько месяцев моего пребывания в Питере, я несколько раз покупала морковный сок в палаточке. Свежевыжатый. Пару раз мне предложили добавить в сок сливки, но я отказалась.
Когда я в очередной раз я снова покупала сок (а это было через пару недель, я не каждый день его покупала) продавщица помялась немного и сказала: "Может быть все-таки добавить сливки? Я знаю, что вы не любите...Но это так полезно."
Это было удивительно. Она не только запомнила меня. Она запомнила что я люблю или не люблю и нашла аргументы, чтобы сделать сок все-таки еще более полезным для меня...
Возвращаясь вечером с работы я занимала очередь на маршрутку. Очередь быстро росла, а мне нужно было отойти. "Извините, я отойду не на долго" - сказала я парню, стоящему в очереди за мной.
Потом издалека я увидела, что маршрутка подошла. В нее вошли несколько людей, а тот парень, который стоял после меня остался стоять...и вся очередь за ним стояла. Они ждали меня!
Еще, покупая газету утром, у пожилой дамы с волосами, уложенными в высоченную прическу, я получала сдачу со словами :"Возьмите, Сударыня"
Это был другой мир, в котором не было уже привычной мне войны.
Наконец, я могла приседать в реверансах и никто не счет бы меня сумашедшей!
Наконец, я могла улыбаться...говорить шутки, обмахиваясь веером, и они нашли бы меня тонкой и умной. Они не пропустили бы это мимо ушей, потому что их уши привыкли только к звукам канонады.
Я могла позволить себе, как Гюльчитай в известном фильме "открыть личико" без угрозы своей жизни и здоровью за такую непозволительную слабость...
Но всего этого я лишь едва-едва успела ощутить, но не успела понять. Мне было хорошо. Но мне было страшно. Потому что я привыкла к тому, что должно быть плохо и , как ни странно, среди разрывающихся бомб чувствовала себя спокойней, потому что это было ожидаемо: я знала что нужно делать в этой ситуации.
А что делать в ситуации мира я не знала. И мне становилось очень тревожно.
Расслабиться и снять доспехи, которые я нарастила такими неимоверными усилиями. Доспехи лязгали и просили боя. Снять их и остаться собой было так небезопасно...так непонятно...так непривычно и страшно...
Я мучительно принимала решение, и в это время мне приснился очередной сон.
Мне приснилось, что я выхожу на работу в Москве. Но у меня так густо накрашены ресницы, что они застилают мне глаза и вместо того чтобы видеть что-то и слышать, я вижу только туман и с трудом различаю звуки.
Мне пытаются что-то рассказать о работе. Энергично, в формате СМАРТ, как обычно в Москве. Но я не могу расслышать, я в тумане.
Потом мне приснились подруга, которая хочет показать мне свою дочь. Я знаю, что ребенка зовут София (Мудрость). Я жду появления девочки в дверях, но так и не увидев ее, просыпаюсь.
Просыпаюсь с мыслью, которая пришла ко мне еще во сне.
Мысль кричала ясно, четко, стремительно, как срочная телеграмма: "Мне что-то закрывает глаза!!!"
Закрывает глаза на Мудрость, которой я не даю возможность войти...
Как бы то ни было, решение было принято.
Я вновь выбирала понятный мне бой.
Мы сидели в кафе с моей юной кузиной, куда она позвала меня на прощание.
Она была удивительно, роскошно красивой, милой и, конечно, воспитанной.
Атмосфера в кафе была тихой и нежной.
У меня в горле застрял ком.
А в голове крутились, ни много- ни мало (!), слова стихотворения "Варвары", в котором немецкие каратили убивали детей вмести с матерями на рассвете...
В висках стучала лишь одна фраза:"....солнце встало. В последний раз детей поцеловало".
В последний раз... детей поцеловало. В последний раз...детей. В последний раз...
Вскоре поезд уже мчал меня из Питера в Москву.
Комментариев нет:
Отправить комментарий